Для господ растим пшеницу,
Нам — оставят лишь маис,
Ест кулич плантатор белый,
Нам — дадут лишь корки грызть...
Весь помол себе забрали,
А для нас — мякины жаль!
Тушу мы освежевали,
Мясо — повар их прибрал.
Сливки ты для них снимаешь,
Масло ты усердно сбил,
Но они смеются нагло:
— Ниггер проживет без масла,
— А подохнет — не беда!
Шутят так они всегда.
 

* * *

— О, мать! Неужели продаст нас хозяин?
— Мой сын, видно так,
Видно так,
Видно так.
— Неужто же в Джорджию нас он отправит:
— Мой сын, видно так,
Видно так,
Видно так.
— Неужто с рассветом уже нас угонят?
— Мой сын, видно так,
Видно так,
Видно так.
— О, горе нам, мать! Помолись на прощанье!
Прощай! Ухожу.
Ухожу.
Ухожу.
Прости и прощай навсегда, дорогая!
Прощай навсегда!
Навсегда ухожу.
Прощай, ухожу.
Ухожу.
Ухожу.
Помолись...

 

* * *

О, что за муки в жизни я испытал!
Об этом знает один лишь господь!
И смерть пришла, закопали меня,
И лежу я в гробу со сложенными руками...
Но и тут нет покоя моей душе,
Пока я не встречусь с тобою
В мире новом; тогда возликует душа,
И в горнем царстве мы воскреснем свободными
И гордыми людьми...

* * *
 

Давайте, братцы, нынче отдохнем,
Пока луна над нами бледно светит.
Хозяин мертв. Остался только дом,
Душа пред богом подлая в ответе.
Хозяин наш лежит в земле сырой,
Ушел туда, куда им всем дорога.
Теперь не будет литься наша кровь,
Сапог его уж нас не будет трогать.
Довольно! Баста! Рабства не хотим!
К чертям, сосед, мотыгу и лопату!
Мерзавцам старым власть не возвратим,
Они должны все сгинуть без возврата!
 

* * *
 

О Ханаан, о вольный край ,
Обетованная земля,
О, как стремлюсь к тебе душой!
Измучен горьким рабством я;
О, знаю, путь к тебе далек,
И львы дорогу стерегут,
Но хуже смерти — в рабстве жить.
Иль убегу, иль пусть убьют...
 

* * *