• agrohimgjt
• 06 Jan 2025
• Медицина - родителям
• 14 Прочтений
• 0 Комментариев

Свет в окнах

На обочинах дорог все больше и больше появляется отметок, говорящих о происшедшем ДТП со смертельным исходом. Глядя на эти зловещие знаки, постоянно задавал себе вопрос: «Кто вы, Астральные Стражи Дорог? Почему вы здесь? Чья в том вина: по собственной неосторожности ли, или чья-то фатальная ошибка стала причиной того, что вы тут закончили свой жизненный путь?»

Был я прав. Но как назло, жестоко мне не повезло...

22 октября 2008 года запомнится мне на всю жизнь. Этот день, а точнее — вечер, обозначил некую границу: «до того» и «после того». Я узнал, почему на обочинах дорог «вырастают» кресты и венки — сам чуть не стал одним из них. Правда, мысль о том, что могло произойти, появилась гораздо позже.

В тот день я немного задержался в городе и возвращался домой, когда на землю опустился вечер. Признаюсь, ночью ездить не очень люблю, хотя по знакомой мне дороге на собственном мопеде могу пройти, что называется на ощупь — знаю все выбоины и неровности трассы. Ничто не предвещало трагедии, от дома меня отделяли какие-то 15-20 минут езды, как случилось ЭТО. Нарушая правила движения, пьяный водитель такси пошел на обгон длинномера, и вот я уже вижу несущуюся мне лоб в лоб машину. Не знаю, что там говорят о таких моментах (якобы вся жизнь перед глазами проносится)... Чушь все это! Единственная мысль у меня возникла о том, что так не должно быть, а еще, что столкновение неизбежно, но нужно сделать максимум для того, чтобы его избежать. Случись это в дневное время, наверняка сумел бы избежать столкновения, так как никогда в подобных ситуациях не теряюсь. Но было темно, и я не мог провести резкий маневр в сторону обочины: не хотелось разбиться, врезавшись в деревья.

От лобовой атаки я увернулся, удар пришелся по касательной, но... мне не хватило каких-то 20 сантиметров, чтобы уйти в сторону от нарушителя всех правил дорожного движения. Сильнейший удар пришелся по ноге, о чем я скорее догадался, чем почувствовал. Вот уж интересно устроен организм, коль может мгновенно блокировать дикую боль. И называется это травматическим шоком. Словом, я был выброшен на обочину. И только лежа на земле, понял, что двигаться не могу, нога сломана. Кое-как мне удалось увидеть степень повреждения. Обманывать себя было глупо — надежды на спасение ступни, скорее всего, не было никакой...

Итак, 22 октября — граница раздела между «до» и «после». А что было «до»?

В свои сорок лет я мог залезть на любое дерево, любил бродить по степям и лесам, собирая лекарственные растения, занимался садом-огородом, да много еще чего...

Нам врачей ругать — не ново, я ж за них замолвлю слово

Что случилось — то случилось, и с этим приходится мириться. Пока меня доставили в реанимационное отделение, прошло часа два, да и на консультации с часик ушло. Как не пытались хирурги «слепить» ступню… предчувствия меня не обманули. Ступня и так была почти оторвана, а кроме того, была искалечена, словно прессом. Такие травмы практически безнадежны. Словом, провозились со мной почти пять часов. И то, что по выходе из наркоза я не увидел куска ноги, меня ничуть не удивило. Тем более, что разговор у меня об этом с хирургом перед операцией состоялся, и я дал свое согласие на ампутацию в случае необходимости.

Да, хирурги сделали все от них зависящее, и я им за это благодарен. Не стану персонифицировать, называя всех поименно — получился бы целый список фамилий врачей, возвращающих людей к жизни в прямом и переносном смысле. Одно скажу: эти врачи — настоящие профессионалы. И потом, кроме врачей, огромную роль в послеоперационной реабилитации играют медсестры. Это — и перевязки, и капельницы, и уколы... Словом, основная рутина возлагается на их плечи. Поэтому не могу не выразить своей благодарности и в адрес этих скромных и неутомимых тружениц медицины.

А еще спасибо ей — в жизни нет кого родней

Настоящий друг — познается в беде. И это так. Узнав о происшествии со мной (хоть это дело я и не афишировал), очень многие друзья и знакомые приняли мою боль, как собственную. Не было и дня, чтобы меня в больнице кто-нибудь не навещал. Да и преимущества мобильной связи отрицать трудно. Кто-то через кого-то узнавал о случившемся, ведь шила в мешке не утаить. Это — некая цепная реакция.

Со всех сторон чувствовалась дружеская поддержка.

Самое трудное было сообщить о происшедшем маме. Милый, родной мой человек. В тот момент ей не нужно было знать то, что уже знал я... Именно на мамины плечи легла вся нагрузка моей последующей реабилитации. Мама ежедневно приезжала, бегала в аптеку за препаратами и перевязочным материалом. Да и после выписки из больницы ей приходится ухаживать за мной. Эх, скорей бы выздороветь да протез поставить!

Вот уж права мудрая поговорка. Однако всегда есть вероятность того, что человек, на которого возлагаешь большие надежды, может оказаться вовсе не тем. Так лучше уж никогда не узнать, кто твой настоящий друг — лишь бы не пришла беда.

Кровь вливать себе не дал, и ничуть не прогадал

Скажу честно, послеоперационныи период — самый трудный. Меня прямо-таки приводили в ярость всякие трубочки-дренажи и катетеры (почти неделю они из меня торчали). Слава Богу, что мои внутренние органы не были повреждены. А ведь после аварии многие длительное время остаются прикованными к больничному ложе, с торчащими во все стороны трубочками. Это такая пытка!

В результате ДТП я потерял много крови, из-за чего развилась постгеморрагическая анемия, а если проще — анемия на фоне большой кровопотери. Уровень гемоглобина упал до 55 единиц. Снижение гемоглобина ниже 60 считается опасным для жизненных функций, поэтому в таких случаях прибегают к вливанию эритроцитной массы или к переливанию крови. Словом, опираясь на медицинские каноны, на второй после операции день мне было объявлено о решении применить вливание эритроцитов. Разумеется, я отказался, подтвердив это письменно. А перед этим выслушал лекцию о не радужных перспективах моего выздоровления без подобной процедуры.

Однако я почему-то так не думал. Ведь если организм умеет блокировать невыносимую боль (это я узнал достоверно), то неужели он не сумеет собственными силами с кровопотерей справиться? Спинной мозг не поврежден, значит, кроветворная функция в норме, нужно всего лишь время. И потом, «левые» эритроциты будут всего лишь показывать «хорошие» анализы крови, а динамика восстановления кроветворной функции — завуалированной.

Стал я «работать» над восстановлением гемоглобина, ведь средств для этого предостаточно. Отлично помогает восстанавливать кровь красное виноградное вино, но... Учитывая тот факт, что мне вводили антибиотики, вино, разумеется, тут же отпало. По утверждению многих, чай из душицы по восстановлению формулы крови действует не хуже «Кагора». И это так, ведь и сам многим больным с недостатком гемоглобина именно душицу рекомендовал. Результаты были уже через 7-10 дней.

Только эта травка была дома, и мама не могла ее найти. Поэтому самым оптимальным решением стали соки и фрукты. В моем положении соки были предпочтительней, ведь я был так сказать «привязан», и даже лишний раз на судно «ходить» не хотелось. Вы не можете себе представить, как угнетает состояние беспомощности, когда приходится «ходить» в коробку. А это еще один повод к скорейшему выздоровлению. Не обошлось и без казуса. Пил я соки добросовестно, а санитарки также добросовестно измеряли суточное количество мочи, обилие которой врачей насторожило. И только узнав от меня, что в сутки я выпиваю до 2-3 л жидкости, врачи успокоились, ведь секрет «повышенной потери жидкости» был разгадан. А когда мой гемоглобин вырос до 73 единиц с положительной динамикой роста, врачи прекратили ежедневно брать кровь из пальца для анализа.

После выписки из больницы (в гипсе еще нужно три месяца быть) свой пищевой рацион я дополнил морковно-яблочным пюре, душицей (наконец-то!). Иногда принимаю немного вина. Меньше чем за месяц со дня аварии гемоглобин вырос до 119, грубо говоря — в 2 раза. Но ведь это мой гемоглобин, это мой организм работает на восстановление, значит, и я не имею права опускать руки. Впрочем, делать этого и не собираюсь.

Роман Свиридов

***