За последние несколько лет США сотрясали социальные взрывы один сильнее другого, казалось бы вполне благополучное обеспеченное общество, окруженное вниманием и заботой, Здесь уровень безопасности зашкаливает, как и степень толерантности... Но оказывается - не работает. Причины для бешенства многотысячных толп скрыты глубже. Перед вами образец по воспитанию детей - американское видение, весь советское вместе с Макаренко забраковали... И сколько миллионов американцев воспитали по вот этой методике? Не в ней ли корень зла? Я не берусь дать ответ - читайте и сами делайте выводы!
Миссис Д. была озадачена. Она, чувствительная и заботливая мать, сказала своему трехлетнему сыну Кенни, что ей нужно пойти в магазин. Она предупредила, что с ним дома будет бабушка и что она скоро вернется, а пока он поспит. На обратном пути, подходя к дому, она увидела в окне улыбающегося Кенни. Но когда она с сумками вошла в дом, он был уже хмурым и, по-видимому, сердился на нее. Из-за чего? Да, она уходила, но ведь она его предупредила...
Мы одобрили ее действия, обсудив дальнейшее развитие ситуации. Предупреждение матери не рассеяло тревоги расставания, очень выраженную тревогу, которая и породила в ребенке чувство враждебности. Увидев мать, возвращающуюся домой, Кенни испытал облегчение и был счастлив. А затем, когда опасность не увидеть ее миновала, неудовольствие, рожденное тревогой, вышло на поверхность и, поскольку Кенни чувствовал себя в безопасности, он не отказал себе в том, чтобы показать матери, что он чувствует на самом деле!
Напомним, что чрезмерное неудовольствие рождает враждебность и что с первых месяцев жизни дети способны испытывать чувства, которые причиняют им значительную эмоциональную боль. Так, к середине первого года жизни дети уже способны переживать тревогу, чувствовать равнодушие к их потребностям и невнимание к ним.
Поскольку такие эмоциональные реакции очень болезненны, мы хотим помочь родителям правильно ориентироваться в состояниях и эмоциональных переживаниях своих детей, чтобы не допускать или смягчать агрессивные реакции. Дети не должны испытывать тревогу без нужды, а если чувство тревоги возникает, родители должны научиться справляться с ним, оберегая покой детей.
Хотя есть и другие эмоциональные реакции, которые причиняют боль, — зависть, ревность, страх, стыд, — мы рассмотрим здесь разные аспекты депрессивных реакций. Мы надеемся, что, научившись справляться с реакциями тревоги и депрессии, родители смогут контролировать и другие болезненные эмоциональные реакции.
Тревога есть чувство беспомощности ребенка перед каким-то явлением, которое он воспринимает как опасное; поскольку это чувство болезненное, оно, естественно, возбуждает агрессивность. Важно, чтобы родители узнавали состояние тревоги у своего ребенка по звукам голоса, по внешнему виду. Полезно также знать, какого рода переживания вызывают тревогу у ребенка.
Для ребенка до пяти лет наиболее частыми источниками тревоги являются незнакомые люди, разлука с родителями, страх потери родительской любви, страх телесных повреждений, посягательства на самостоятельность и автономность "я". (Далее мы расскажем об источниках тревоги у детей старше пяти лет и у подростков.) Все эти переживания и страхи создают ситуацию, когда ребенок (или подросток) чувствует себя беззащитным и слабым. В таких случаях ребенку необходима помощь, ему надо дать понять, что он не одинок в своих попытках преодолеть страх, успокоить его, может быть, поговорить о тревожащих его чувствах.
Если тревога возникает от чувства беспомощности перед лицом внутренней и не совсем понятной опасности, то депрессия есть реакция на уже случившееся событие. Материализованная опасность делает ситуацию безнадежной, ребенок не может сопротивляться и готов сдаться. Депрессия — болезненная реакция и, усиленная беспомощностью ребенка, она возбуждает враждебность. Это особенно становится очевидным, когда дети выходят из депрессии, когда первые признаки выздоровления обнаруживают в них агрессивность, желание разрушать.
Очень важно знать, в чем проявляется депрессия у вашего ребенка, уметь определять, когда она возникает и что ее вызывает. Потеря объекта любви, жестокое разочарование, длящаяся депривация (неудовлетворение. — Ред.) основных потребностей ребенка, а также мысль о том, что ребенка считают нехорошим, что он дурно себя ведет, — вот основные причины депрессивных чувств. Если это возможно, то следует прежде всего постараться нейтрализовать источник депрессии. Когда это невозможно, следует успокоить ребенка, разубедить его, выразить сочувствие, помочь справиться с состоянием депрессии и враждебностью, которую депрессия вызывает.
Итак, родители должны быть настроены на эмоциональный диалог со своими детьми, диалог, в котором обсуждались бы болезненные чувства ребенка.
Сначала мы поговорим о том, как справиться с тревогой, а потом о том, как нейтрализовать депрессию.
Тревога — часто встречающееся переживание. Ее признаки можно наблюдать у детей уже на первом году жизни, хотя у некоторых детей реакцию тревоги можно наблюдать даже в четырехмесячном возрасте. С чувством тревоги необходимо бороться, особенно с максимально выраженной ее формой — панической реакцией. Как болезненное чувство тревога возбуждает враждебность, которая не всегда проявляется открыто. Она может быть направлена против самого ребенка или проявляться в форме раздражительности и мрачности, явно или скрытно. Паническая реакция тревоги, ее интенсивность неизбежно вызывают враждебность. Даже после того, как сама по себе тревога улеглась, она может стать причиной неожиданного гнева, а иногда и ярости. Предотвратить ее — значит побороть агрессивность поведения ребенка.
Если родители знают признаки тревоги у своего ребенка, то, конечно, им легче научиться справляться с ней. Причем учиться необходимо, пока ребенок еще мал. Для того чтобы узнать, что действительно чувствует ребенок в состоянии тревоги или депрессии, нужно попытаться эмпатически настроиться на волну этих чувств, то есть представить себе свое переживание болезненных чувств. В нашей профессии тревога определяется как "чувство нависшего рока". Безусловно, это тревожное состояние нетрудно идентифицировать, когда оно проявляется в экстремальной форме — панической реакции.
Итак, представьте, что вы находитесь в паническом состоянии. Что бы вы испытывали? Какими бы были звуки вашего голоса? Таким образом вы можете определить состояние своего ребенка.
Состояние тревоги у ребенка может выражаться в мрачности, испуге или растерянности. Проявление зависит от возраста: дети старшего возраста, например, могут сказать о своем страхе или причине подавленности. Но к детям, не умеющим говорить, нужно повышенное внимание — к звукам их голоса, плачу, хныканью. Испытывая страх, маленький ребенок (примерно с четырехмесячного возраста) будет прижиматься к родителям, когда они рядом, причем иногда искать у них укрытия с такой настойчивостью и силой, что они будут чувствовать себя весьма дискомфортно.
Вспомним о названных здесь двух принципиальных путях, следуя которым, мы можем тренировать свои способности к эмпатии. Первый путь состоит в том, чтобы слушать ребенка и наблюдать за ним, стараясь почувствовать, что чувствует ребенок. Задаваясь вопросом, что с нами происходило бы, если бы мы выглядели так, как выглядит ребенок, если бы мы вдруг вскрикнули или вздрогнули, мы таким образом помещаем себя на место ребенка и пытаемся понять, какое чувство может его взволновать.
Другой путь — обратный. Вы начинаете с того, что проверяете себя, как бы вы выглядели, как бы вы реагировали, что бы вы чувствовали, если бы оказались перед лицом опасности, или каковы могли бы быть последствия, если бы вас охватило чувство паники. Сверив свои ощущения с теми, которые наблюдаются у ребенка, вы понимаете, что с ним происходит.
Полностью предотвратить реакции тревоги в жизни ребенка невозможно. К тому же это было бы нежелательно, даже если бы мы могли это сделать. Однако можно и нужно предотвращать накопление, возрастание интенсивности тревоги, частые ее повторения. Для того чтобы ваши попытки принесли успех, полезно знать, что может вызывать тревогу в первые годы жизни ребенка.
Специалисты установили, что в определенные периоды развития ребенка состояние тревоги является естественным. Это обычные реакции на события и ситуации, которые ребенок воспринимает как опасные. Нормальное психологическое развитие предполагает возможность естественных реакций тревоги.
Лучше всего исследователями-психоаналитиками изучены те реакции тревоги, которые возникают у маленьких детей. Речь идет прежде всего о тревоге разлуки и боязни незнакомцев. Эти реакции можно наблюдать у детей с пяти или шести месяцев. Дети могут их испытывать на протяжении длительного времени, а по сути — это реакции пожизненные. Причина их — в разрыве эмоциональной связи с матерью, в результате чего ребенок начинает испытывать тревогу разлуки, когда мать уходит. Ребенок в возрасте полугода еще не способен удерживать в памяти образ матери, поэтому всякий раз, когда матери нет рядом, ребенок испытывает страх.
Вторым источником тревоги является боязнь потерять любовь родителей. Эта тревога тоже начинает проявляться с конца первого года жизни и может сопровождать человека всю его жизнь.
Третий источник тревоги связан со страхом телесного повреждения, потери важных частей тела, например, гениталий. Тревога, вызванная этим страхом, появляется на втором году жизни у некоторых детей, независимо от каких-либо факторов. В возрасте пяти—шести лет тревога по этому поводу исчезает. Но и здесь следует заметить, что, как и другие источники тревоги, этот источник может быть актуальным вне названных возрастных рамок.
Беспокойство, вызванное этими основными источниками, у детей до пяти лет обычно проявляется в их поведении. Например, мать, увидя расстегнутые штанишки Робби, подзывает сына к себе и весьма ненавязчиво и осторожно застегивает застежку-молнию. Робби в испуге резко вырывается из рук матери. Проявление сильного страха перед кажущейся опасностью для пениса не редкость среди мальчиков двух—трех лет. Ребенок более младшего возраста, допустим, шестнадцатимесячный, может плакать, тянуться к матери и цепляться за нее, когда она собирается уходить на работу. Очевидно, что беспокойство его связано с разлукой и потому — усиление тревоги.
Однако из поведения ребенка двух—трех лет непросто заключить, что является источником его беспокойства. Возможно, он неизвестен и для самого ребенка. Например, трехлетний ребенок, не желая идти спать, может бояться как темноты, так и своей отделенности от матери во время сна. Здесь сказывается и тревога, связанная с разлукой, и страх наказания за враждебность или запретные помыслы. Боязнь большого черного медведя у ребенка четырех лет, который придет и заберет его, вероятнее всего, относится к Эдипову комплексу, протесту по отношению к отцу или же к боязни кастрации. Ребенок, как правило, не осознает этого.
Другие стрессовые реакции, такие как фобии, страшные сны, трудности с засыпанием и со сном, также сопровождаются значительной степенью тревоги без четкого представления о том, из каких источников они происходят.
В дополнение к беспокойству, вызываемому каким-то неустановленным внутренним конфликтом, у маленьких детей в некоторых ситуациях возникает внезапный сильный страх. Ребенок испытывает тревогу, доставляющую ему чрезмерное неудовольствие и сильное страдание. Известно, например, что у двух—трехлетних детей возникают страх и стрессовая реакция в ответ на громкие звуки, такие как сигнал сирены, лай собак, шум мотоцикла, ссоры между родителями. Родители в урегулировании таких стрессовых реакций могут оказать ребенку значительную помощь.
Все упомянутые переживания сопровождаются чрезмерным неудовольствием и потому потенциально могут генерировать или мобилизовать в ребенке враждебность, которая необязательно проявится сразу же. Если переживание доставляет ребенку много страданий, он будет генерировать враждебность вне зависимости от того, становится ли она явной сразу или впоследствии.
Сильные переживания создают ситуации, когда ребенок чувствует себя в той или иной степени беспомощным и уязвимым. Поэтому основной способ помочь ребенку — дать ему почувствовать, что он не одинок в попытках установить и устранить причины своей беспомощности. И это еще одна возможность прийти ребенку на выручку. Очень хорошо, если ребенок чувствует, что родители прилагают усилия, чтобы помочь ему справиться с тем, в чем ребенок видит угрозу и чего боится.
Например, четырехлетний мальчик просыпается от страшного сна. Ему снилось, что за ним гонится большой медведь. Отец или мать могут не понимать сути этого сна, но если они ее и понимают, то интерпретация сна сопряжена с большим риском и делать это нужно с огромной осторожностью. Даже и не обращаясь к значению сна, родители могут утешить ребенка словами: "Это всего лишь страшный сон. Не надо его бояться. Мама и я всегда рядом и готовы тебе помочь. К тому же здесь нет медведей..." Успокаивая таким образом ребенка, родители одновременно помогают ослабить его тревогу.
Посоветуем научиться отличать тревогу и страх от капризности, которую можно воспроизвести так: "Я хочу того, чего хочу и когда хочу!" И тревога, и каприз требуют внимания со стороны родителей, однако их реакция в каждом случае должна быть разной. Когда ребенок плачет потому, что встревожен или боится, нужно выспросить у него, что его так расстроило, образумить и успокоить. Капризность требует установления разумных и обоснованных ограничений.
Как же различать, капризничает ребенок или действительно встревожен? В этом родителю нужно полагаться на свою способность эмпатии. Как уже ранее отмечалось, нужно поставить себя на место ребенка. Что бы вы чувствовали в определенной ситуации? Испытывали бы вы страх или чувство беспомощности? Или вы вели бы себя как принцесса, которая не может получить того, чего хочется?
Важно, чтобы родители доверяли своему восприятию детских эмоций и тем чувствам, которые вызывают в них их дети.
Многое в этой книге адресовано родителям, чьи дети не достигли шести лет. Однако многое из изложенного здесь также справедливо и по отношению к школьникам-первогодкам, а также подросткам, хотя необходимо вносить поправки на возраст. Таким образом, наш перечень источников тревоги можно распространить и на детей более старшего возраста.
Четвертый основной источник беспокойства тесно связан с боязнью потерять любовь родителей; боязнью чувства вины, неодобрения самого себя. К четырем—шести годам совесть ребенка достигает такого уровня развития, когда она уже начинает управлять его "я". К этому времени его запретные желания и действия начинают вызывать в нем сильное чувство вины. Чувство вины — это неодобрение со стороны нашей совести. Известно, сколь сильно бывает желание избежать возникновения этого чувства.
Между пятью и десятью годами наиглавнейшим источником беспокойства для ребенка является угроза неодобрения со стороны достаточно развившейся совести.
Пятый основной источник беспокойства возникает в пубертатный период — это боязнь быть увлеченным своими сексуальными потребностями. Этот источник беспокойства появляется в результате физического развития и, следовательно, возросшей способности действовать по велению собственной агрессивности. Когда отец неодобрительно относится к своему пятнадцатилетнему сыну, последний, чувствуя возросшую физическую силу, с тревогой воспринимает свою враждебность к отцу. Мысль об убийстве отца как крайне опасное желание является главным источником страха в подростковый период.
В процессе развития ребенка встречаются и другие источники беспокойства: боязнь потерять независимость и автономность собственного "я", боязнь неодобрения со стороны сверстников. Каждый из источников должен быть установлен, поняты тревога и страхи, вызываемые ими, что, конечно, требует терпения и усилий родителей. Переживание беспокойства болезненно и, хотя оно часто не поддается воздействию родителей, они, помогая ребенку его преодолевать, могут смягчить его травмирующий эффект.
Представьте, что вам надо идти на работу или по делам, а ваш девятимесячный ребенок плачет, вздрагивает всем телом, цепляется за вас. Вы знаете, что это ваше намерение уйти вызвало такую реакцию ребенка. Вы готовы отменить ваше дело или не ходить на работу, ибо вы испытываете чувство вины и при виде реакции ребенка разрываетесь между необходимостью уйти и желанием остаться.
Скажите ребенку, что вам нужно уйти. Да, конечно, вам приходится говорить это девятимесячному ребенку, объяснять, куда и почему вам приходится уйти. Вы говорите ему, используя такие слова, которые он смог бы понять: "Ты поспишь, а когда проснешься, мама уже вернется". Или: "Мама придет, и мы снова покушаем". Вы также говорите ребенку, что, пока вас не будет дома, о нем будет заботиться нянечка. Попытайтесь утешить ребенка словами, хотя они могут быть и не столь действенными, как вам хотелось бы. Весьма вероятно, что ваш ребенок так и не успокоится, пока вы не уйдете, однако вы не должны думать о напрасно потраченных усилиях.
Годы работы с родителями и их детьми вполне прояснили для нас тот факт, что, если даже попытки родителей утешить ребенка и смягчить его тревогу не приносят немедленного результата, в конечном счете именно благодаря им формируется ощущение эмоционального комфорта у ребенка. Доверие уменьшает тревогу, неудовольствие, испытываемые ребенком при разлуке с матерью, и снижает степень враждебности. Не всегда тревогу, испытываемую ребенком, удается смягчить. Однако в любом случае такие попытки делать необходимо, потому что в конечном счете они приносят плоды, если не устраняя самого источника беспокойства, то смягчая проявления стресса. Оказание помощи состоит уже в том, что родители дают понять ребенку, что все их силы направлены на заботу о нем, на попытки уменьшить его тревогу.
Следующий этап в устранении и преодолении или смягчении беспокойства — проработка ситуации на стадии исчезновения или после полного прекращения приступа тревоги. Для примера вернемся к случаю, когда матери приходится уходить на работу, оставляя дома своего шестнадцатимесячного сына.
Уходя мать оставила ребенка плачущим. Она была расстроена, испытывала острое чувство вины, пережила трудный момент. И вот мать возвращается домой и от ожидания встречи с ребенком на душе у нее не слишком спокойно. Она входит, и ребенок, завидев мать, широко улыбается и протягивает к ней ручонки. Почувствовав огромное облегчение, она бросается навстречу ребенку, подхватывает его на руки и крепко обнимает. И тут он шлепает мать по голове. Или поднимает возню и так или иначе досаждает ей.
Такое поведение, по нашему заключению, не редкость: ребенок при виде матери тоже чувствует огромное облегчение и испытывает мгновения блаженного счастья. Но затем его чувства омрачаются воспоминанием о недавней разлуке с ней и его страдании, и он приходит в негодование. И усталой матери предстоит иметь дело с сердитым шестнадцатимесячным малышом. Да, этот негодник на вас сердится. Это как раз то, что вам и нужно!
Дело в том, что и явная любовь ребенка, и его раздражение — все отражает его оценку личности родителей. Тревога разлуки принесла ему огромное страдание, явилась источником чрезмерного неудовольствия и враждебности. Так как виновницей страдания была мать, то и враждебность направляется против нее.
Как уже говорилось, печальный результат встречи матери с ребенком, кроме огорчения, предоставляет целый ряд неоценимых возможностей. Прежде всего, он дает возможность помочь ребенку больше узнать о реалиях жизни. Во-вторых, это поможет ему открыть новое в человеческих взаимоотношениях, а именно то, что любящие люди могут рассердиться друг на друга и при этом не потерять взаимную любовь. Вдобавок это удобный случай объяснить ребенку, что его огорчило, почему вам пришлось оставить его и как вы огорчены этим. Однако, сочувствуя ему и понимая его раздражение вами, вы не разрешите ему бить себя. Это прекрасная возможность поговорить с ним также о том, что явилось причиной его обиды и раздражения, в доступной форме утешить и успокоить ребенка. Это шанс залечить нанесенную ему душевную рану и устранить вызванную ею враждебность и т.д.
Подчеркиваем: важно выслушивать жалобы ребенка. Позволяя ему заново пережить травмирующее событие, обговаривая его с ним от начала до конца, можно уменьшить травмирующий потенциал события. Важно также разрешать ребенку выражать раздражение в приемлемой для вас форме. Если этого не делать, он не сможет справляться со своими враждебными чувствами и начнет их аккумулировать. Конечно, такие случаи могут так же потребовать установления ограничений с целью научить ребенка выражать и разряжать враждебные чувства благоразумными и приемлемыми путями.
Впервые мы увидели Риччи, когда ему было четырнадцать месяцев, а выглядел он как восьмимесячный. Выражение его лица было крайне печальным и страдальческим, глаза — безжизненными, казалось, что он смотрит на вас и не видит. Подавленный, он сидел на полу рядом со своей приемной матерью, не двигаясь с того места, куда она его посадила, хотя вокруг шумно возились другие дети, а по полу были разбросаны игрушки. Казалось, что к окружающим он относится с опаской.
Мы узнали, что раньше Риччи был жизнерадостным, обаятельным, милым в общении мальчиком, хорошо развитым как эмоционально, так и физически. Разразилась суровая семейная драма: муж бросил свою молодую жену и ребенка. Подавленная случившимся, мать эмоционально отстранилась от сына, в ее обращении с ним появилась жестокость. Риччи определили на семь месяцев в приют, после чего оформили на него опекунство.
Собственно о чем мы хотим сказать? Когда Риччи стал поправляться, а его депрессия ослабевать, у него появились черты вспыльчивости, деструктивного поведения. Он, казалось, бесцельно швырялся игрушками, будто не понимая, что брошенная игрушка может кого-нибудь поранить или что-нибудь разбить. Он впадал в истерику даже от мелкой обиды. Когда маленькие дети выходят из состояния депрессии, одним из первых признаков улучшения является появление у них раздражительности, даже, быть может, чрезмерной враждебности и деструктивности.
Наша цель — помочь родителям бороться с чрезмерной депрессией ребенка, помочь им справляться с депрессией, если она неизбежна, и прорабатывать опыт после выхода из депрессивных состояний.
Депрессивные состояния могут возникать по нескольким причинам. Некоторые люди генетически предрасположены к депрессиям больше, чем другие. Существуют особые типы депрессивных состояний, которые доставляют необычайно сильное страдание и вызывают значительные проблемы. Вне зависимости от того, имеет ли человек наследственное предрасположение к таким типам депрессивных состояний или нет, в жизни случаются душевные травмы, которые каждого из нас могут повергнуть в депрессивное состояние. Психологи и психиатры считают, что каждый человек должен уметь сам справляться с чувством тревоги и депрессией. Состояний депрессии трудно избежать, хотя и предрасположение, и события жизни могут своеобразно влиять на их частоту, силу и длительность.
Встревоженность — это чувство беспомощности, возникающее от смутного внутреннего ощущения опасности, от чего-то рокового, надвигающегося на человека. Например, ребенок испытывает чувство тревоги, которое по существу вызвано бессилием от предчувствия разлуки с матерью. Депрессию же некоторые клиницисты описывают как реакцию на уже случившееся событие. Это реакция на ощущение потери, например, если по истечении некоторого времени мать не возвращается. Угроза опасности теперь материализовалась, и ребенок не только встревожен, но и испытывает чувство безнадежности от того, что он брошен.
Родители должны знать, что дети уже с первых месяцев жизни способны испытывать мучительные депрессивные переживания. Дети в возрасте шести—восьми месяцев уже могут переживать чувство подавленности, а еще через несколько месяцев — типичные депрессивные состояния. Какой бы ни была наследственность, излишне частые и долгие расставания с матерью, равнодушие или недостаток внимания с ее стороны — все это способно вызвать депрессию у ребенка любого возраста. Как только ребенок в достаточной мере привязывается к матери и отцу (а это обычно происходит к пяти—шести месяцам жизни), разлука с родителями без предоставления ребенку устраивающей его альтернативы ведет к депрессии. Если же ребенок к шести месяцам жизни недостаточно привязан к родителям, то при разлуке сними такой депрессивной реакции не наблюдается. Это, однако, неутешительно, ибо если к пяти—шести месяцам у ребенка еще не сформировалась специфическая привязанность к матери, последствия этого могут быть опаснее депрессии. Таким образом, младенец способен переживать депрессивные состояния уже с середины первого года жизни. До этого возраста разлука с матерью и недостаточная привязанность к ней обычно не ведут к переживанию депрессивных чувств, но могут существенно влиять на дальнейший рост и развитие ребенка.
Страдания, причиняемые депрессией, и ее последствия сказываются на формировании личности, на ее будущем развитии, поэтому усилия, направленные на борьбу с депрессивными состояниями, себя оправдывают. Мы подчеркиваем, что специалисты издавна связывают депрессию с возникновением враждебности, которая переключается с внешних объектов на собственное "я", вне зависимости от того, вызвана ли она чувствами вины и стыда или реакцией на утрату объекта любви. Добавим от себя:
мало того, что ненависть и враждебность, обращенные против собственного "я", приводят к депрессии, — эта депрессия, как причиняющая значительные страдания, обычно сама по себе является источником враждебности. Однако, если ненависть, обращенная на себя, происходит из чувства вины, она может восприниматься как наказание, и чувство вины смягчается. Страдание, причиняемое депрессивным состоянием, компенсирует мучительные чувства вины и стыда, и враждебность "я" может и не мобилизоваться.
Но не все депрессивные состояния возникают из чувства вины. Именно в тех случаях, когда депрессивное состояние ведет к дальнейшему наращиванию враждебности, родители могут вмешаться и эффективно помочь своим детям.
Еще одно замечание, помогающее понять, как преодолевать депрессию. Признаком разрешения депрессивного состояния всегда является выход психической энергии, очевидно, подпитывающий депрессивную враждебность. Возможность выразить и разрядить эту враждебность приемлемыми для "я" средствами, как полагают, уменьшает степень деструктивности последствий от избыточного выхода энергии. Так, нам известно, что преодолевающие депрессивное состояние дети обычно становятся враждебными и трудными в общении, что может настраивать воспитателя против них и мешать выражению ребенком подавленной ненависти. Последнее же в свою очередь препятствует преодолению депрессии.
Как же проявляется депрессия у детей? Главные признаки депрессивного состояния или депрессивных чувств у детей (даже очень маленьких) такие же, что и у взрослых. Вообразите, что вас одолело чувство безысходности. В чем оно проявляется? Представьте, что с вами что-то произошло и заставило вас страдать. Вовсе необязательно, чтобы это событие было столь же драматичным, как в случае с Риччи. Попытайтесь представить, что вы горько разочарованы в ваших ожиданиях и вашей надежде не суждено сбыться. Все названные ощущения характерны для состояния депрессии.
Ребенок выглядит подавленным, его лицо ничего не выражает. Применяя эти признаки к себе, к собственным ощущениям, вы поймете, что ребенок испытывает чувство безысходности. Как и Риччи, дети (даже младенцы до года) в состоянии депрессии выглядят замкнутыми, пассивными, двигаются медленно, а на чье-либо приближение реагируют равнодушно. Некоторые даже впадают в сонливость.
В состоянии депрессии ребенок (как умеющий, так и неумеющий ходить) вял и медлителен. Вспомним Риччи, который сидел там, куда его посадили. Ребенок может отказываться от еды, не проявлять и, возможно, даже не ощущать чувства голода, а при попытке накормить его — есть с безразличным видом. У детей постарше такие признаки депрессии заметить нетрудно.
Но мы убедились, что не всегда взрослые легко распознают признаки страдания, проявляющиеся у детей. Особенно наглядно это показал нам случай с трехлетним ребенком, у которого умер отец. Из него и других подобных случаев мы поняли, что именно склонность взрослых отрицать возможность страдания у детей, является главной помехой в выявлении депрессии — так нам трудно бывает признать, что дети могут сильно страдать. Неведение мешает взрослым помогать своим детям.
Оправданием может служить лишь то, что не только родители с трудом распознают депрессивное состояние маленького ребенка, но и специалисты, например, детские психиатры. Несколько лет назад группа психиатров обсуждала видеоматериалы, представленные одним из наших заслуженных коллег. Обсуждение касалось случаев депрессии у детей, переживших смерть одного из родителей, и трудностей преодоления ее последствий. В одном из материалов фигурировал воспитанник детского сада-интерната, мать которого умерла от рака. Несколько раз внимательно просмотрев материал, мы насчитали пять моментов, когда ребенок заговаривал о больницах и болезни, связанной со смертью матери, и каждый раз воспитательница из самых лучших побуждений пресекала эти разговоры. "Мы сейчас говорим не об этом", — напоминала она ребенку. Попытки ребенка рассказать о болезни, госпитализации и наконец смерти матери попросту пресекались. И это было в учреждении, которое входит в комплекс психиатрической клиники и исследовательского центра. Дело, разумеется, не в критике. Хотелось бы отметить, чему нас этот случай научил: когда ребенок в депрессивном состоянии, помочь ему справиться со своими чувствами, мыслями и фантазиями — дело крайне трудное для взрослых, даже для воспитателей и, видимо, для некоторых психотерапевтов. Совершенно ясно, что только открытое сопереживание взрослого ребенку, переживающему депрессию, может помочь ему конструктивно с ней справиться.
Итак, взрослым необходимо вмешиваться, как только появятся первые признаки депрессии. И прежде всего надо выяснить ее причину. Потеря объекта любви, горькое разочарование, постоянное неудовлетворение основных потребностей (во внимании, близости к матери, любви), недовольство собой — все это может провоцировать депрессивные чувства. У ребенка трех—четырех лет, умеющего самостоятельно ходить, потеря любимого друга или подружки, любимого воспитателя (не являющегося родителем) также могут вызывать депрессивность.
Выявив источник депрессивности, его следует устранить, если, конечно, это возможно. Например, ребенку, проявляющему признаки подавленности в связи с тем, что его мать находится в больнице на операции, надо дать услышать ее голос по телефону. Еще лучше — договориться с администрацией больницы и лечащим врачом (а мы всячески поощряем родителей идти на это) и взять ребенка к матери в больницу. Чувство подавленности у ребенка скорее всего исчезнет, когда мать возвратится, если ее отсутствие было не слишком долгим, а ему при этом помогали прорабатывать депрессию, вызванную чувством утраты.
Некоторые родители боятся позвонить, потому что считают, что ребенок испытает новое огорчение, услышав материнский голос. Верно. Но он, по сути, уже огорчен, показывает он это или нет. Фактически чем дольше матери нет дома и чем реже ребенок слышит ее голос, тем сильнее и глубже это его затрагивает. Чем менее стресс выражен внешне, тем глубже он проникает в психику. Поэтому, какие бы сомнения это ни вызывало, лучше все-таки позвонить, чем этого не делать.
Маленький ребенок, за которым осуществляет уход приглашенное лицо, пока родители в недельном отпуске или в длительной командировке, может депрессивно реагировать на их отсутствие. Здесь тоже могут помочь телефонные звонки или, если возможно, прерывание отпуска или командировки.
В случаях, когда обстоятельства, вызвавшие депрессию, не могут быть изменены, следует попытаться воздействовать на ее источник. Например, поговорить с ребенком о матери, объяснить, почему ей пришлось лечь в больницу, успокоить ребенка, сказав, что она вернется и когда. Вот основное, что должно помочь ребенку справиться с депрессивными чувствами, даже если ему меньше года. Попытки смягчить боль и страдания ребенка всегда себя оправдывают. Сочувствие и сострадание при депрессии всегда благотворно воздействуют на состояние ребенка, даже когда его реакция на утешения сразу не заметна.
Одной из наиболее частых причин депрессии у детей раннего возраста является ощущение потери материнской любви. Депрессия может быть следствием агрессивного поведения ребенка. В этом случае большую пользу приносят слова матери о том, что размолвка между ней и ребенком временна, что они по-прежнему любят друг друга.
Помогая ребенку преодолеть депрессивные чувства, важно позволять ему выражать и разряжать свою враждебность. Матери приходится позволять ребенку жаловаться, активно двигаться, кричать, ругать ее ("мама плохая!"), терпеть это и помогать ему найти приемлемые средства выражения своей враждебности.
Снова и снова приходится объяснять ребенку причины его агрессивности или подавленности, как бы заново переживая то событие, которое вызвало депрессию: "Мама выздоровела, ей больше не нужно идти в больницу". Или: "Маме нужно работать". При этом важно позволять ребенку как-то отреагировать на эти объяснения.
Выслушивать жалобы ребенка и давать ему объяснения приходится не один раз. Каждый такой случай вносит свой вклад в проработку и ослабление травмирующего воздействия, которым вызвано депрессивное состояние.
Чем раньше такие диалоги начнутся, тем лучше. Мы снова подчеркиваем: уместно, полезно и правильно разговаривать с ребенком. Если вы говорите десятимесячному ребенку: "Извини, я обидела тебя"; или: "Прости, что я так сделала, тебе ведь было больно", в будущем, безусловно, это принесет свои плоды. Ребенок, во-первых, ощутит ваше сочувствие, заботу о нем. А это имеет решающее значение для его психологического развития. Во-вторых, он почувствует, что его переживания понятны родителям и что он находит у них сочувствие, что они полны желания избавить его от страданий.
Найти способы выражения и разрядки депрессивной враждебности, приемлемые как для ребенка, так и для родителей, — жизненно важная задача.
ГЕНРИ ПАРЕНС ~АГРЕССИЯ НАШИХ ДЕТЕЙ~ Глава 8
Letzte Kommentare
Artikel
Fotos
Eigene Seiten